Жизнь в Сирии не назовешь легкой. Это становится ясно сразу, как только мой собеседник подключается к видеозвонку из Алеппо: он в офисе, но на нем толстый свитер, горло замотано шарфом. На улице пять градусов, а отопления нет. «На прошлой неделе четыре дня не было электричества, а значит — и воды в душе», — рассказывает Жан-Франсуа Тири, бельгиец, член Memores Domini, приехавший в Алеппо в 2023 году, после тридцати лет в России, чтобы работать в организации «Pro Terra Sancta».

С 2011 года здесь шла гражданская война между правительственными силами президента Башара Ассада и исламистскими повстанческими формированиями, война, почти не имевшая резонанса в остальном мире, но приведшая целый народ к голоду (девяносто процентов сирийцев живут за порогом нищеты) и превратившая миллионы людей в беженцев. Верховный комиссар ООН по делам беженцев назвал ее «тяжелейшим гуманитарным кризисом нашего времени»: пять с половиной миллионов людей покинули страну, еще без малого семь миллионов вынуждены были оставить дома (они до сих пор живут как внутренне перемещенные лица в тяжелых условиях, не имея доступа к предметам и услугам первой необходимости). В последние месяцы добавились бомбардировки со стороны Израиля, тогда как после начавшейся в сентябре прошлого года войны в Ливане в Сирию оттуда хлынул поток беженцев — миллион двести тысяч человек. Нельзя забывать и о разрушительном землетрясении в феврале 2023-го, о международных санкциях, которые были наложены с целью ударить по правительству, но в итоге поставили на колени гражданское население, забытое на руинах домов, п полном отсутствии услуг и инфраструктуры.

В начале декабря повстанческие джихадистские формирования взяли контроль в свои руки и свергли режим Ассада. Эти события привлекли внимание всего мира к Сирии на несколько дней (ровно на столько, чтобы бывший президент успел бежать), но оно быстро угасло. Новые силовые отряды стучали в двери домов, чтобы уверить малое христианское стадо в соблюдении всех их свобод, вплоть до возможности выставлять распятие у церквей, носить облачение священника, звонить в колокола. Люди радуются «освобождению» от режима, но одновременно ждут дальнейших действий властей и гадают, какую свободу они предоставят многочисленным этническим группам в стране (курдам, алавитам, шиитам) и создадут ли исламское государство.

«Новое правительство пообещало защищать христиан. Им важно, чтобы те не уезжали из страны и продолжали активную деятельность», — говорит Жан-Франсуа. В начале войны в Алеппо было триста тысяч христиан, сейчас осталась лишь одна десятая. Но даже эти немногие могут изменить ситуацию: «Быть строителями мира — значит смотреть на самых нуждающихся. Уверенность нашей веры открывает нас перед другими людьми. В настоящий момент мы, христиане, живем не так уж и плохо, но есть общины, подвергающиеся насилию и дискриминации, как друзы, алавиты, шииты. Если один член страдает, страдает все тело, и поэтому мы не можем оберегать лишь наш маленький анклав и укрываться в христианских кварталах. Папа говорит, что нужно „не защищать пространства, а начинать процессы“. Это и есть наша задача — начинать процесс диалога».

У ассоциации «Pro Terra Sancta» три центра в восточном Алеппо: «У нас тут офис, где работает четыре человека, более сотни воспитателей, кухня, где ежедневно готовят тысячу обедов для самых бедных — мусульман и христиан. Мы стараемся предоставлять обучение как детям, которые вместо школы трудятся, так и мамам, организуем профессиональную подготовку, позволяющую им зарабатывать на жизнь. Думаю, отсутствие образования ведет к насилию». Такая позиция открытости перед ценностью другого человека, по словам Жана-Франсуа, помогает быть внимательными к знакам времен, к нуждам мира: «После освобождения страны открылись тюрьмы. Из Седнаи, что в тридцати километрах от Дамаска, вышли тридцать тысяч человек — в основном политические узники, некоторые провели в заключении по сорок лет, в пытках и нечеловеческих условиях. Женщины, которых мы поддерживаем, не знали, где их мужья. Сейчас многие вернулись, они бывшие военные, участвовавшие в боевых действиях на протяжении десяти лет и умеющие делать только это. С психологической точки зрения они разбиты. Некоторые предпочли бы вернуться в тюрьму, потому что им не удается приспособиться к обычной жизни. Нас окружает бездонная нужда во встрече и во взгляде».

Еда есть, но она дорогая. Инфраструктура повреждена, электроснабжение нарушено. Заработная плата очень низкая (госслужащие ничего не получали в течение двух месяцев), банки по-прежнему закрыты, в неделю можно снять не больше тридцати долларов. «Две недели назад приезжал кардинал Клаудио Гуджеротти, которого папа отправил в Сирию в знак близости. Он встретился с прихожанами в Алеппо. „Вы поможете нам уехать из Сирии, добиться визы?“ — спросили его некоторые люди. Все зааплодировали. „Нет, но мы поможем вам сохранить ваше присутствие“, — ответил кардинал. Народ не верит в будущее, но настоящая проблема в том, что нет уверенности в благе здесь и сейчас. А без веры нет и надежды». Потребуется по меньшей мере четыре-пять лет, прежде чем Сирия дойдет до выборов: «У нас есть это время, чтобы интенсивно работать. Сейчас мы занимаемся проектами экстренной помощи, но также развиваем и другие, по поддержке малого бизнеса — например, проект Амины, открывшей родильную клинику (смертность новорожденных здесь очень высока). Есть проекты по укреплению мира и общин, направленные на создание мостов между различными сообществами в момент, когда они рискуют, заботясь о собственном выживании, замкнуться в себе. Искать человеческое в каждой личности — вот вызов, стоящий сегодня перед нами».

У Жана-Франсуа есть мечта — совместными усилиями христиан и мусульман открыть культурный центр, чтобы сообща размышлять о работе, культуре, вере. «Мы заканчиваем подготовку документа о женщинах, которым помогаем, чтобы сказать им, кто мы и почему они нам интересны, чтобы лучше объяснить наше присутствие здесь. Мы также хотим опубликовать и распространять текст папы и имама Ахмеда эль-Тайеба о человеческом братстве и говорить о том, как нас вдохновляет встреча святого Франциска с султаном восемьсот лет назад». Среди идей, возникающих в «Pro Terra Sancta» — возвращение в Сирию паломников, чтобы они могли познакомиться со страной, а местные христиане — увидеть, что они не забыты. Необходимо восстанавливать древние места культа и доносить до всех огромное культурное и историческое наследие этой земли: «Рядом с Алеппо селились стилиты, монахи-пустынники, жившие на столпе. На месте, где умер святой Симеон Столпник, была посвященная ему церковь, ныне лежащая в руинах. Было бы замечательно воссоздать ее, чтобы сирийцы помнили свою историю».

Читайте также: Микеланджело и Толкин. Диалог о природе творчества

В драматичные дни в начале декабря, когда повстанцы захватили власть, Жан-Франсуа находился в Дамаске: «Восьмого утром я пошел на могилу дамасских мучеников, убитых друзами в 1860 году и канонизированных 20 октября прошлого года, и в молитве просил о такой же верности вере, какая была у них».