Ради чего стоит жить и умирать
История блаженного Франца Егерштеттера и его жены Франциски тронула сердца тысяч посетителей Митинга в Римини и гостей московского фестиваля «Место встречи». Публикуем интервью с одним из кураторов выставки «Франц и Франциска. Нет большей любви».«Надо верить по-детски, а действовать по-взрослому», — писал Франц Егерштеттер в 1941 году. Через год этот австрийский фермер, живший в деревушке на границе с Баварией, отказался сражаться в рядах нацистов, прекрасно зная, что ему придется заплатить жизнью. К этому решению его привела его вера — простая, как у детей, которая расцвела в отношении с его женой Франциской, принявшей выбор мужа и сопровождавшей его на его крестном пути. Об их удивительном свидетельстве рассказывала в августе выставка на Митинге в Римини, а 22 ноября — вечер в Москве в рамках ежегодного фестиваля «Место встречи». Мы поговорили с одним из кураторов выставки, отцом Эммануэле Силаносом, который шесть лет прожил в миссии на Тайване и с 2013 года является генеральным викарием священнического Братства св. Карла Борромео.
Как у тебя возник интерес к Францу и Франциске?
Я не знал о них, пока во время пандемии не посмотрел фильм Терренса Малика «Тайная жизнь», который удивительным образом рассказывает их историю. Я посоветовал его многим друзьям. Среди них были семьи из Падуи, и в прошлом году, после смерти папы Бенедикта XVI, они предложили отправиться в паломничество по родным местам супругов Егерштеттеров и Ратцингера (их разделяют считанные километры). В Санкт-Радегунде нам посчастливилось встретиться и поговорить с Марией, одной из четырех дочерей Франца. Диалог так поразил нас, что мы решили предложить Митингу в Римини выставку. 
Почему эта поездка оказалась такой важной?
Прежде всего из-за беседы с дочерью Франца. Когда мы спросили у нее, не сомневались ли они с сестрами когда-либо в выборе отца, она ответила: «Нет, потому что наша мать говорила нам, что он поступил хорошо. И она была права: он бы не знал покоя, если бы повел себя иначе». Тогда я понял, что рассказывать нужно не о Франце, а о Франце и Франциске, об их браке. Я уже сталкивался с чем-то подобным в историях других святых: простота, с которой они жили, подтверждает, что святость тесно связана с самой обычной повседневной жизнью.
Можно сказать, что это сердцевина их свидетельства.
Обращусь к тому, что подчеркнул Давиде Проспери на международной встрече ответственных: «Призваны — значит посланы» (эти слова стали и темой Дня начала года). Бог совершает изменения в истории через отдельных людей, человеческое «я» меняется в опыте общения. Для Франца общением было отношение с Франциской. В дни Митинга среди многих людей, которых выставка растрогала и взволновала, был наш друг Адриано Дель’Аста. В разговоре с одним из кураторов он точно определил исток свидетельства Франца: «Сердцевина его истории — охватившее его милосердие». И произошло это во встрече с Франциской. До нее он вел достаточно беспорядочную жизнь, а она «спасла» его. Можно сказать, что для него у милосердия было лицо — лицо его жены. 
Какую роль знакомство с Францем играет для твоей жизни?
Меня поразили слова Эрны Путц, биографа Франца, в видео, которое она записала специально для выставки: «Читая письма двух супругов, я захотела стать святой». Во мне их история тоже зажгла желание святости — того, к чему призваны все крещеные. С Францем случилось нечто похожее. Его путь верности сделанному выбору не был простым. И у него возникали сомнения, в том числе под давлением извне. Однако за несколько недель до казни, тюремный капеллан рассказал ему о священнике, отце Франце Райнише, претерпевшем мученическую смерть по той же причине. Это известие успокоило Франца, и он понял: «Я на верной дороге».
Когда ты встречаешь человека, воплощающего то, что ты чувствуешь, глубже проживающего то же, чем живешь ты, ты говоришь: для меня это тоже возможно. Именно так происходит для нас во встрече с Францем и Франциской. Эрна Путц говорила: «Их история учит нас, что, отдавая нашу жизнь ради Христа, мы исполняем ее предназначение, и это приносит нам радость». Когда отдаешь жизнь, чтобы свидетельствовать о Христе, это приносит радость, и в этом заключается смысл миссии. Для меня, миссионера, нет более важного напоминания.
Как ты уже сказал, у Франца возникали сомнения. Во время допроса австрийский офицер говорит ему, что его поступок бесполезен, он никак не повлияет на ход войны. Точно так же думали и жители Санкт-Радегунда, в том числе и после смерти Егерштеттера.
Офицер спрашивает о причинах его решения: он настаивает на нем из принципиальных соображений? Нет. Франц жертвует жизнью ради личности — Христа, Который стал для него живым присутствием во встрече с Франциской. Он отдает жизнь Тому, Кто ее спас.
Некоторые люди говорили ему, что он мог оставить неприятие нацистского режима при себе. Почему христианская совесть подтолкнула его к публичному выражению своей позиции?
В фильме Малика приходской священник в попытках разубедить его говорит: «Богу важны не твои слова, а что у тебя в сердце». Ужасная фраза, последнее искушение, которому Франц подвергся в тюремном заключении. Ужас ее в том, что она предполагает разделение между верой и жизнью. Иисус призывал учеников открыто свидетельствовать о вере, не страшась оскорблений. Конечно, в определенных исторических обстоятельствах стоит проявлять осмотрительность и благоразумие, однако это не должно вести к «сотрудничеству» со злом и явному отказу от свидетельства. В противном случае мы поступаем вопреки тому, о чем просил нас Иисус: не стыдиться Его и не бояться, ибо «Дух Святой научит нас, что говорить». В этом смысле выставка прекрасно объясняет один важный фактор.
Какой?
Франц не ищет мученичества, он не хочет оставлять семью и по этой причине в определенный момент просит отправить его на службу в медчасть, но ему отказывают. Публичное свидетельство — не позерство, не игра мускулами, а ответ на Любовь, охватившую твою жизнь. От каждого из нас Бог просит в рамках нашего призвания отдавать все через наши повседневные дела. Например, я в настоящий момент живу в Риме и служу моему священническому Братству. В этом сейчас состоит моя миссия, хотя и кажется, что она сильно отличается от того, чем я занимался на Тайване.
Драматичный момент — отношения Егерштеттера с Церковью. Тюремный капеллан поддерживает его в его решении, тогда как настоятель прихода в Санкт-Радегунде и епископ любой ценой стараются отговорить его.
Для ясности приведу некоторые факты. В 1937 году папа Пий XI в энциклике Mit brennender Sorge («С огромной обеспокоенностью») ясно сказал, что невозможно быть одновременно христианами и нацистами. В следующем году девяносто девять процентов австрийцев проголосовали на референдуме в пользу аннексии страны нацистским режимом. За несколько дней до этого австрийская конференция епископов издала документ, призывавший голосовать «за». Франц с самого начала был несогласен с таким положением дел. Где он находил смелость, позволявшую ему противоречить пастырям? Прежде всего, в удивительной способности распознавания, в умении идти до глубины собственных сердца и совести, которые, в свою очередь, были крепко укоренены в вере Церкви, в послушании папе и его учительству. Ошибочно было бы говорить, что Франц ослушался Церкви. В определенном смысле он был одним из немногих, кто проявил истинное послушание! Добавлю фразу из его записей: «Если бы не благодать и сила, данные мне Богом, я, вероятно, поступил бы, как и все». Мученичество есть благодать: благодать в том, что от тебя этого просят, и благодать в том, чтобы ответить да. На выходе с выставки я слышал, как многие люди восклицали: «Я бы так не смог!» Но миссия и свидетельство, по сути, заключаются лишь в одном: отвечать да тому, чего Христос просит от тебя здесь и сейчас. Как это делала Франциска.
Кардинал Дзуппи во вступительном слове к каталогу выставки говорил о «белом мученичестве» Франциски.
Когда Франц умер, ей было всего тридцать лет. На протяжении многих десятилетий она сносила непонимание и оскорбления соседей по деревне. Ей не выделили пенсию как вдове военного. Но прежде всего она вынуждена была мириться с полным молчанием, окутавшим историю ее мужа. Лишь в 1997-м австрийское правительство реабилитировало Егерштеттера. В тот же год начался и процесс его беатификации. В 2007-м, в день причисления к лику блаженных, Франциска поцеловала урну с прахом мужа и передала ее епископу Лица. Тем самым она словно вновь препоручила австрийской Церкви сына, о котором та забыла на долгое время и о котором одна лишь Франциска хранила память.
Каким образом?
Исполняя то, о чем он писал ей из тюрьмы. Франциска не таила ни на кого обиду, всех прощала, даже тех, кто причинял ей зло. Всю жизнь она прожила, трудясь на ферме, воспитывая дочерей, ходя на мессу, — очень просто. Она хранила память о муже и с течением времени все больше понимала причины его поступка. Для нас происходит так же: мы учимся отдавать все шаг за шагом, говоря наши маленькие «да» каждый день в отношениях с женой, мужем, детьми…
Какие встречи на выставке поразили тебя больше всего?
Их очень много. Помню, один мужчина сказал: «Я всегда переживал о том, как обеспечить моей семье идеальную жизнь, а сейчас понимаю, что по-настоящему важно лишь одно: показывать им, ради чего стоит жить». В этом смысле удивителен комментарий Пола Кана, американского юриста, выступавшего на Митинге: «Суть выставки заключается не в социологических аспектах, а в вопросе: ради чего есть смысл отдать свою жизнь?»
