Девятого апреля 1936 года пара молодых австрийских фермеров собрала друзей и родственников в приходской церкви Санкт-Радегунда в шесть утра – необычное время для свадьбы. Франц Егерштеттер и Франциска Шванингер решили пожениться на рассвете, чтобы сразу же отправиться в столь же необычный медовый месяц – паломничество в Рим.

Пятьдесят лет спустя, в Пепельную среду 1986 года, Франциска снова отправилась в Вечный город, чтобы отпраздновать золотую годовщину свадьбы. На этот раз без мужа. Франц прожил с ней всего семь лет, прежде чем умер 9 августа 1943 года, обезглавленный на нацистской гильотине в убогом бараке Бранденбургской тюрьмы на окраине Берлина. Его обвинили в уклонении от призыва: он отказался надеть гитлеровскую форму.

«Именно в тот момент, в Риме у папы, Франциска осознала, что после стольких лет она больше не одинока, что она часть общины и что Франц дарит ей подарок на золотую годовщину. Иоанн Павел II сразу понял, что представлял собой Франц», – рассказывает Эрна Путц, биограф супругов Егерштеттер, которая была с Франциской в тот день в Ватикане и находилась рядом с ней до самой ее смерти в возрасте ста лет в 2013 году.

Между двумя паломничествами с разницей в полвека разворачивалась тайная жизнь, ставшая сегодня светом для всех. История, не понятая большинством тех, кто наблюдал за ней с близкого расстояния в годы нацизма, и несколько скандальная в последующие десятилетия. Выбор Франца, «фермера, который сказал нет Гитлеру», как его называли, был настолько радикальным и очевидным, что его с чувством вины переживали в Австрии и Баварии – местах, где любовь Франца и Франциски предшествовала его мученической смерти. Десятилетиями вдова жила в полном одиночестве с памятью о поступке мужа. О Франце говорили только для того, чтобы напасть на него: дойти до сути его отказа от борьбы было слишком болезненно для всех, кто молча повиновался.

Потребовалось четыре десятилетия и польский папа, хорошо знакомый с нацизмом, прежде чем о невыразимом удалось рассказать. «После паломничества, – вспоминает Путц, – Франциска сказала мне: „Теперь ты можешь опубликовать письма Франца“». С тех пор были написаны книги, начались паломничества в Санкт-Радегунд, австрийскую деревню, где жили супруги, а в 2007 году Франца беатифицировал Бенедикт XVI – папа из Баварии, родившийся в двадцати километрах от дома Егерштеттеров, по другую сторону австрийско-немецкой границы. Затем эта «тайная жизнь» дала название фильму, который американский режиссер Терренс Малик посвятил истории Франца и Франциски. Так и широкая общественность примирилась с тайной этого жеста веры и отказа от военной службы по соображениям совести – как мы сказали бы сегодня – вплоть до выбора смерти, когда все остальные опускали глаза и подчинялись.

В ожидании более близкого знакомства с историей Франца на выставке в рамках следующего Митинга в Римини Миланский культурный центр организовал встречу с Эрной Путц и философом и политологом Рокко Буттильоне, в ходе которой проявилась необычайная актуальность жертвы Франца. Она поднимает вопросы, волнующие и нас сегодня, не оставаясь исключительно на страницах давней истории.



Путц – австрийская журналистка, которая познакомилась с историей супругов Егерштеттер, исследуя сопротивление нацизму в своей стране после аншлюса, насильственного присоединения к Германии в 1938 году. «Письма Франца, которые Франциска доверила мне прочитать в середине 1980-х годов, глубоко тронули меня. – говорит она: – Читая их, понимаешь, что этот человек пережил непосредственный опыт Бога. Однажды наступил момент, когда, просто касаясь их, я чувствовала, что должна поделиться ими и рассказать о них, потому что иначе они бы жгли мне руки.

Когда читаешь о жизни Франца, смотришь фильм Малика (пусть и не лишенный художественных вольностей, вполне закономерно ожидаемых от режиссера), слушаешь рассказ Эрны Путц, невольно задумываешься, что было источником веры, которая поддерживала австрийского фермера до самой его смерти. До ареста он был известен в деревне своей набожностью, служил ризничим в приходе, честно трудился и воспитывал трех дочерей. Однако этих биографических подробностей недостаточно, чтобы обосновать причины мученичества: долгого заключения, пыток, предложений отступиться от своей позиции, поступавших со стороны адвоката и даже епископа, и, наконец, принятия гильотины, которое, как видно по его последним письмам, он переживал с безмятежностью не от мира сего.

В своей новой книге «Франц Егерштеттер – ослепительный пример в темные времена» Путц пишет: «Можно говорить о своего рода „естественном“, спонтанном отказе от военной службы по соображениям совести, возникшим из глубоких нравственных ценностей, которыми он жил. Надо сказать, что Франц, никогда не прибегал к определенным терминам и не был знаком с мыслью отцов ненасилия (он жил в одно время с Ганди, но никогда его не слышал). Это мы навязали ему роль протестующего. Франц же был просто последовательным: с самим собой и с тем, во что он верил. Именно в этом – истоки нашего кризиса перед ним. Он не призывал к противостоянию, к активизму. Он просто шел за неизбежной необходимостью быть последовательным в утверждении ценности человеческой личности и ее неотъемлемых прав».

Жизнь Франца, сказал Бенедикт XVI, причисляя его к лику блаженных, являет собой «образец христианской жизни: в великодушном самоотречении он свидетельствовал об искренней верности Евангелию». В этом смысле жизнь его отнюдь не была тайной. Он прожил ее полноценно, пользуясь двумя мирными «орудиями»: совестью и счастьем. Именно эти два слова мы часто слышали на встрече в культурном центре и в беседе с Эрной Путц на следующий день в миланском отеле.



«Совесть – послушание желанию моего сердца, и отец Джуссани учил нас сопоставлять все с этим желанием», – сказал Буттильоне, представляя личность Егерштеттера: «Франц знал, что если не последует за своей совестью, он больше не сможет говорить „я“. И он следовал за ней, защищая свободу Церкви от Гитлера, учась у Церкви, но и отвечая нет, когда церковные авторитеты говорили ему, что он может отступиться от убеждений и сдаться политическим властям. Для такого поступка нужно иметь сердце, воспитанное определенным образом. Но человек не знает свое сердце, пока ему не откроет его другой. В случае Франца откровение случилось благодаря отношениям с женой, благодаря браку».
 
Эрна Путц соглашается и поясняет: «Франц хотел понять до конца, его не устраивали официальные объяснения, он глубоко вникал во все и все сравнивал с Библией. Силы на это ему давало счастье его брака. Франц и Франциска были очень счастливой парой, они шутили и молились вместе. Счастье сделало их невероятно сильными, их история многому учит о силе супружеского союза. Он пошел на смерть, потому что знал: их сопровождает любовь, превосходящая их двоих, и он не оставляет жену одну, даже если ему суждено умереть. Он знал, Кому вверяет ее. И она согласилась, потому что знала, откуда берется эта сила».

Читайте также: Отец Джуссани. Христианство как событие сегодняшнего дня

Их счастье победило Гитлера, хотя на протяжении десятилетий оно оставалось частной тайной историей, о которой Франциска едва могла говорить. Но именно на таких историях строится История с большой буквы, в том числе и история великих институтов – например, Европы. Франц, объясняет Буттильоне, свидетельствует нам и том, что задача Церкви «не в создании христианских партий, а в приучении к христианскому переживанию политики, в воспитании такой совести, такой сознательности, какой обладал Егерштеттер». Наконец, мы можем перенять взгляд этой четы на брак, учась у них «уважению к свободе другого – принципу, лежащему в основе такого сообщества народов, как европейское». Аденауэр, Шуман и де Гаспери, в конце концов, строили Европу на том же принципе, на котором строится брак».