Я бы сказал, что надежда – главная добродетель на пути воспитания. Именно она поддерживает воспитательное рвение, которое каждый из нас переживает, ради которого идет на риск ежеминутно, порой поступая правильно, зачастую же совершая ошибки. Во мне суждение о надежде рождается из утверждения: «То, чего заслуживает твое сердце, существует». И к счастью для наших сыновей, дочерей, учеников, то, чего заслуживает их сердце, – не мы, а Тот, Кто «стал плотью». Красота стала плотью, Смысл стал плотью, Идеал жизни стал нашим спутником, чтобы возвестить нам: то, чего заслуживает твое сердце, существует, как существует и дорога к нему. Я заметил, что надежду мне вновь и вновь дарует Смысл, ставший моим спутником, утвердивший меня в моем настоящем через дар нашего общения, потому что нельзя идти вперед в одиночку.

В моей жизни это основополагающая отправная точка. Я слаб, но Он силен, и это возможно в вере, то есть в осознании встречи, которая охватила мое сердце, когда мне было шестнадцать лет и директор моей школы, сам того не подозревая, в буквальном смысле вырвал меня из мрака бессмыслия. Или, лучше сказать, из моего собственного мрака. Я не могу сам озарить себя, мне нужен кто-то другой. В шестнадцать лет я совершил что-то очень серьезное, за что меня должны были исключить из школы. Это случилось после того, как мой двоюродный брат умер от передозировки. Директор школы тогда сказал мне: «Маттео, послушай, то, чего ищет твое сердце, существует. Почему ты ведешь себя так, словно все наоборот? То, чего заслуживает твое сердце, существует». Его слова не были моралистическим назиданием, в них заключался высочайший моральный призыв, который я когда-либо слышал. Он позволил себе с любовью вторгнуться в мою жизнь – никто на это раньше не осмеливался. Никто до него не взял на себя ответственность и не сказал мне: «То, чего желает твое сердце, существует. Давай пойдем вместе». Говорить так – значит брать на себя огромную ответственность: «Я пойду с тобой бок о бок за обещанием, которое держу не я, но оно так важно для меня, что я хочу разделить с тобой мой путь».

Мой большой друг, учитель музыки в средней школе, ставит восьмиклассникам произведения Бетховена, а потом предлагает написать Бетховену письмо и рассказать, чему они научились, слушая его музыку. Девочка тринадцати лет выделила три пункта. Первый: «Спасибо, Бетховен, за то, что ты дал мне понять: ограничений не существует. Все ограничения только в моей голове». Но значит, не существует и времени – первого ограничения, и мы исключаем жертву и трудности взросления и любви… И пойди и скажи Бетховену с его глухотой, что все ограничения только в голове. Второй пункт: «Благодарю тебя, Бетховен, что ты дал мне понять: когда определяешься с целью, нужно устранить всех и все между тобой и ею». Она выразила суть влиятельной культуры, делающей людей жестокими. Третий пункт, пожалуй, самый тяжелый: «Спасибо, Бетховен, что ты дал мне понять: в самые сложные моменты я всегда смогу рассчитывать на одного человека. И этот человек я». Она не изучала философию, чтобы дойти до такого ясного и ужасающего суждения, а просто впитала, как губка, суждения мира, учащего нас, что мы монады, которые должны добиваться результатов. Этот самовлюбленный индивидуализм оставляет нас в одиночестве с нашими целями, в большинстве случаев так и не достигнутыми. Вот что пугает: не то, что не достигаешь цели, а что остаешься в одиночестве.

Так мы понимаем, насколько большая ответственность лежит на нас, поскольку вакуум культурных предложений не соответствует пустоте в наших детях: они уже проверяют другую культуру, другие гипотезы, другие предложения. Писатель Дэвид Фостер Уоллес говорил: «Мы обычно живем в режиме по умолчанию, потому что разучились благоговеть, созерцать. Мы больше не знаем, что можем созерцать, и потому постоянно живем в режиме по умолчанию». В его словах мы находим вывод о том, что видели в письме девочки к Бетховену: «Мы живем в машинальной и бессознательной убежденности, что являемся центром мира. Мои чувства и мои непосредственные потребности устанавливают порядок важности вещей». Уже отец Джуссани, обращаясь к великим философам, говорил: «Человек стал мерой всех вещей». Сегодня это как никогда верно, и как никогда реальность опровергает это утверждение – вот парадокс нашего общества. Отцу Джуссани словно вторит папа Франциск: «Дети растут как острова [и мы, и я!], оторванные от других, неспособные к общему видению, привыкшие считать свои желания высшей ценностью». И мы не говорим нет нашим детям, не приучаем их к «нет», так что, встречаясь с «нет» в реальности, они впадают в агрессию. Капризные дети. Обычно так происходит, когда и родители капризны. В результате общество деградирует, приходит в упадок, все больше слабеет и утрачивает человечность.

Продолжу пример с девочкой. Учитель музыки везет класс на природу. Горы, крутой подъем, и девочка рвется к вершине. На полпути у нее сбивается дыхание, и она не может дальше сделать и шага. Учитель усаживает ее на камень, чтобы она пришла в себя, и с тонкой иронией, свойственной тем, кто любит смысл вещей, смотрит на нее и напоминает: «Ограничения только в нашей голове». Она отвечает: «Ничего не говорите, ничего не говорите…» После передышки путь продолжается, они поднимаются к вершине и видят красоту творения, после чего все могут спускаться в свободном темпе. На спуске по осыпи девочка начинает бежать: ей хочется принять душ раньше соседок по комнате. Цель определена. Она ускоряется, и тут ее ботинок рвется. Учитель, шедший следом, терпеливо подает руку, находит дополнительные шнурки, закрепляет ботинок, и они идут дальше. По дороге он смотрит на нее: «Стремясь к цели, ты должна устранить все и всех…» Она отвечает: «Ничего не говорите, ничего не говорите…» До долины они добираются с часовым опозданием. В самом низу девочка оборачивается, оценивает пройденное расстояние и говорит учителю: «Я поняла. Неправда, что в сложные моменты я могу рассчитывать на себя. Сегодня реальность научила меня этому лучше, чем мои мысли».

Реальность. «То, чего заслуживает твое сердце, существует» – это не мысль, а реальность. Чем больше мы на каждом отрезке пути показываем, подобно учителю музыки, сколько смысла несет в себе реальность, тем полнее мы сможем переживать воспитательный вызов. Три пункта, обозначенные девочкой, обретают новое значение в свете великой нужды, которой мы являемся: «Ограничений не существует» – я хочу быть бесконечно любимым; «цель» – мое желание быть счастливым; «рассчитываю на самого себя» – я главный герой моей жизни.

Однако все это возможно только в рамках человеческих отношений. Воспитание и есть отношение. Вначале – вызов, предложение; затем – проверка, ведь мы призваны не просто предлагать, а проверять предложение с ребятами! Наконец, следует продемонстрировать проверенное предложение. Джуссани пишет об этом так: «Проблема воспитания молодых людей состоит в том, что им крайне необходима лишь одна вещь, и эта вещь установлена природой: присутствие взрослого. Молодые люди нуждаются в присутствии, чтобы взрослый был присутствием. <…> Человек, живущий сознанием о том, чему он принадлежит, становится встречей для других, становится присутствием, благодаря которому с другими случается встреча». Взрослый является присутствием, если принадлежит и отсылает к Другому, к смыслу, к Судьбе.

Читайте также: Франко Нембрини. Воспитание – взгляд милосердия

По словам отца Джуссани, воспитание есть введение в полноту реальности и «свидетельство о живом способе отношений с реальностью». Полнота и живость. Эти два свойства мне кажутся важнейшими. Полнота – потому что вводить можно только в смысл; живость – потому что нет отношений с другим, если они не живы. Что делает их живыми? Думаю, в этом заключается воспитательный вызов для каждого взрослого.


* Директор школы «Regina Mundi» в Милане и ответственный Движения за старшеклассников (GS).