С самого начала своей работы с молодежью из «Католического действия» Джуссани уделял особое внимание теме каникул. Вот как он говорил о ней в короткой статье «Студент!», опубликованной в августе 1954 года: «Очевидно, что в отношениях с идеалом каникул не бывает. „Студенческая молодежь“ продолжается. То, что создано людьми, продолжается благодаря добродетели столь же прекрасной, сколь и трудной, которая называется верностью. <…> Каникулы нужны не для того, чтобы стряхнуть с себя правила достойной жизни, бывшие в течение года причиной борьбы и тягот. Второй способ продолжать „Студенческую молодежь“ – не замедлять путь добродетели. <…> Третий способ продолжать „Студенческую молодежь“ – пользоваться случаем, чтобы рассказывать о ней новым знакомым… распространять ее идеи, живо вступать в беседы, чтобы разрешить проблемы или дискуссии в свете полученных указаний. Будь верен, „Студенческая молодежь продолжается“».

Последнее наставление объясняет, как впервые Движение вышло за пределы Милана – сначала на пляжи Адриатического побережья, где некоторые ребята из «Студенческой молодежи» проводили лето с семьями и где они начали говорить о том, что переживали в миланских школах.

В 1959 году Франческо Венторино (известный как отец Чиччо) был молодым сицилийским священником, отучившимся в Риме и получившим степень доктора философии в Григорианском университете. Его настоятели, уверенные в его культурной подкованности, доверили ему роль ассистента Итальянской католической федерации студентов (FUCI) и преподавание религии в классическом лицее в Катании. В попытке евангелизировать старшеклассников и студентов он столкнулся с трудностью: «С одной стороны, я был уверен в истине христианства, а с другой, мне не удавалось сделать его интересным для жизни моих учеников и моих друзей». В лучшем случае христианская весть оставалась объектом интеллектуальных изысканий или диалектики. «Я даже не знал, к кому обратиться с этими вопросами в церковной среде, тем более что последняя жила в удовлетворении от обширного присутствия христиан в жизни страны». Однажды трое его учеников попросили у него предоставить им зал федерации для встречи с девушкой, приехавшей из Милана: по их словам, она «разбиралась в религии» лучше, чем он. «Я охотно дал ключи, чтобы они могли распоряжаться ими, когда захотят. Однажды меня одолело любопытство, и я пошел посмотреть. Зал был битком набит молодыми людьми, и они проводили то, что, как я понял позже, называлось «лучом». Девушка из Милана, стройная блондинка [Адриана Олессина], вела встречу, предоставляла слово каждому в порядке очереди, а потом пыталась подвести итоги. Ей было всего пятнадцать лет».

Слушая ее, отец Венторино осознал: он нашел то, что тщетно пытался найти сам, – метод христианской жизни. «После встречи я спросил у нее, у кого она научилась всему, что говорила, и она начала рассказывать мне о некоем отце Джуссани, который в течение одного года был ее преподавателем религии в Милане… затем ей пришлось переехать с семьей в Катанию из-за работы отца». Он попросил ее познакомить его с отцом Джуссани. Встреча случилась летом 1960 года в Пассо-ди-Косталунга в Доломитах на каникулах «Студенческой молодежи». «Помню, что участвовал всего в одном дне… но он подтвердил мне мою догадку: у того человека был секрет, который я искал. <…> Каждому предлагалось пережить опыт первых учеников, как он описан в брошюре, которую Джуссани вручил мне на прощанье». Это был черновик книги «Стези христианского опыта» (Tracce d’esperienza cristiana), опубликованной вскоре после каникул. Взгляд отца Венторино остановился на фразе: «Христос был единственным, по чьим словам они чувствовали, что весь их человеческий опыт понят, их нужды приняты всерьез или выявлены, когда они сами их не сознавали или смутно представляли. Их опыт, их нужды, их потребности составляли их, тех людей, они были самóй их человечностью».
В начале 1960-х годов Джельсомина Ангрисано и Сильвана Леви (обе стали монахинями) сидели за одной партой в лицее Берше и были ученицами отца Джуссани. Во время уроков тот человек излучал такое очарование, что они завязали дружбу с ребятами, следовавшими за ним, и летом 1961 года согласились на предложение провести неделю в горах. «Мы поехали в Пассо-ди-Косталунга в Трентино», – рассказывает сестра Джельсомина.

«Одна группа, в которой была и я, поселилась чуть ниже, в Валлонге, потому что в гостинице мест на всех не хватило. Характерной чертой встреч с Джуссани как дома, так и на каникулах было то, что у нас просили отдать все». А как могут пятнадцати-шестнадцатилетние ребята отдать все? «Не было ни одной минуты, лишенной смысла, – объясняет сестра Джельсомина. – Рано утром мы начинали с молитвы, потом – месса. Через день ходили на прогулку: в первые дни выбирали маршруты полегче, дальше – сложнее. На прогулке мы шли друг за другом, держа один ритм, в молчании, наполненном отношением между нами и тем, что нас окружало. „Красота гор – знак, – говорил отец Джуссани, – вся реальность – знак. Поэтому мы идем в молчании“».
«Внимание и дружба охватывали каждую мелочь, – добавляет сестра Сильвана. – Однажды во время зимней прогулки по снегу у кого-то сломались лыжи, взятые напрокат. Денег, чтобы возместить ущерб, у человека не было. Отец Джуссани оплатил все из своего кармана, а не из общего фонда!»

Прогулки, игры, а вечером, после ужина – «фрицци и лацци» («шутки и остроты») или презентация книг. Сестра Сильвана продолжает: «В Альба-ди-Канацеи отец Джуссани за несколько вечеров прочел нам все „Извещение Марии“ Клоделя. Через страницы книги он разъяснял нам нашу жизнь».
«Фрицци» – яркий пример взаимоотношений отца Джуссани с молодежью. Один из создателей «жанра», Марко Мартини, учившийся тогда в старших классах, вспоминает: «Меня всегда завораживал тот факт, что любой человеческий интерес можно рассматривать в свете встречи со Христом. Мне, например, всегда нравилось актерское мастерство, и другие разделяли мое увлечение. Так родилась группа „Фрицци и лацци“. В нее входили я, Дзола, Клеричетти, Перегрини, Масканьи, Монти, Фантини… Мы использовали любую возможность, чтобы исполнять наши скетчи, которые, надо сказать, были довольно длинными».
Гвидо Клеричетти (вплоследствии – рисовальщик и автор телепередач) добавляет: «Мы были немного экстровертами и потому начали ставить наши маленькие спектакли, и так родились „фрицци“». Джуссани оценил их настолько, что они стали непременным моментом каникул «Обычно по вечерам, даже когда был предусмотрен „луч“ или прослушивание хорошей музыки, первые пятнадцать минут всегда занимали „фрицци“. А в некоторые вечера мы давали полноценное представление. „Фрицци“ были своего рода обзором того, что произошло в течение дня», ироничным переосмыслением событий.

После вечера в определенный момент наступало молчание. И оно было священным: «Отец Джуссани не допускал, чтобы мы растрачивали опыт красоты», – говорит сестра Джельсомина. –

Так проходили каникулы общины, но все не ограничивалось несколькими днями. «На лето давали списки рекомендованных книг… Помню „Греческую философию и христианский парадокс“ Чарльза Мёллера, „Христианское прочтение Библии“ Челестино Шарлье», – вспоминает сестра Джельсомина. Сестра Сильвана добавляет, что Джуссани советовал писать друзьям и знакомым, чтобы поддерживать отношения и не утратить опыт, прожитый за год. «Для меня это было невероятно сложно, но я это делала и даже взяла на себя обязательство писать по письму в день!»

Джуссани рассказывал об одном эпизоде самых прекрасных, на его взгляд, каникул – первых, проведенных в Альба-ди-Канацеи со ста двадцатью ребятами: «С нами был семинарист, который получил диплом адвоката, а через несколько лет поступил в семинарию. После каникул он мне признался, что его специально отправил к нам монсеньор Джованни Коломбо» [с декабря 1960 года – вспомогательный епископ Милана]. Ему не давала покоя мысль о том, что на каникулах юноши и девушки будут вместе. Семинарист вернулся с каникул и доложил ему: «Хуже, чем на духовных упражнениях! Только подумайте, они читали утреннюю молитву, все четко, как положено. Ваше Преосвященство, вот бы и в семинариях было так!» <…>

В организации каникул «Студенческой молодежи» и в жизни в целом воспитательная ценность свободного времени всегда играла важную роль:
«С самых первых дней существования „Студенческой молодежи“ мы четко понимали одну простую вещь: свободное время – это время, когда человек не обязан ничего делать, когда нет ничего обязательного, свободное время – это свободное время.
Мы часто спорили с родителями и преподавателями по поводу того, что „Студенческая молодежь“ отнимает у ребят слишком много свободного времени, тогда как они должны учиться или помогать на кухне и по дому. Я говорил: „Должно же у них быть и свободное время! “ И мне возражали: „О молодом человеке, о взрослом человеке судят по тому, как он работает, по степени его серьезности в отношении работы, по упорству и преданности своему делу“. „Нет, – отвечал я, – ничего подобного! О молодом человеке судят по тому, как он использует свободное время“. Ах, как же все возмущались! И тем не менее… если время свободно, человек волен заниматься чем угодно. И из того, как человек распоряжается свободным временем, видно, чего он действительно хочет.
Я понимаю, чего действительно хочет человек – юный или зрелый, не по тому, как он работает или учится, то есть выполняет свои обязанности, не в силу соблюдения им неких приличий или удовлетворения неких общественных нужд, а по тому, как он использует свободное время. Если юноша или взрослый теряет свободное время, он просто глупец… <…> А ведь каникулы – самое благородное время года, это момент, когда человек занимается тем, чем хочет, признавая, какие ценности преобладают в его жизни. Или же не занимается абсолютно ничем и тогда как раз и становится глупцом. <…> …если каникулы не помогают тебе помнить о том, о чем бы ты хотел помнить больше всего, если они не делают тебя добрее по отношению к другим, и в тебе, напротив преобладает инстинктивность, если они не учат смотреть на природу с глубоким намерением, если не позволяют с радостью приносить жертвы, в таком случае время отдыха не достигает своей цели». 

Из книги: Alberto Savorana. Vita di don Giussani. Milano: Rizzoli_ 2013. P. 225–229.