Беспрецедентная жестокость, с которой террористы ХАМАС обрушились на Израиль, заставляет вспомнить о трагедии Холокоста. Те, кто думал или надеялся, что подобный кошмар больше не повторится, к сожалению, оказались не правы. Зверь вновь поднялся из бездны, и повсюду, как в арабском, так и в западном мире, опять звучат древние, леденящие душу слова, а в Израиле и вокруг него льется кровь невинных. Эта история почти не поддается объяснению в своей ужасающей иррациональности. 

Как предугадал Рене Жирар, существует «устремление к крайности», которое сейчас обнаруживается в планетарном масштабе, и террористическое насилие – лишь самое красноречивое его проявление. Ни государства, ни закон, ни религия, кажется, больше не в состоянии его сдерживать. Являясь выражением насилия, которое только и делает, что воспроизводит само себя, терроризм уже не знает границ, демонстрируя нам невиданное прежде лицо огромной анархической силы, наделенной таким разрушительным потенциалом, на фоне которого бледнеет подобный потенциал традиционных государств. Они же, в свою очередь, все больше стремятся впитать его дух. Своего рода неудержимое мазохистское желание самоуничтожения сотрясает основы мирового порядка в целом и западный в частности. 

Как всегда случается перед лицом немыслимого зла, как будто колеблется даже вера в Иисуса Христа. Однако именно в такие моменты нам остается одно: держаться за «безумие» Его креста. Когда человеческие деяния принимают самые ужасающие формы, только крест, подобно якорю, удерживает нас в надежде; скажем даже, раз уж мы говорим об Израиле, – в богословии завета между Богом и человеком, который остается непоколебимым, несмотря на боль и уродство мира. Так для истории сохраняется возможность завтра принять новый оборот. Но чтобы это произошло, необходима справедливость, мы должны вырваться из череды ненависти и насилия, которые порождают еще большие ненависть и насилие. Еврейка Ханна Арендт сказала бы, что для справедливости необходимо прощение. Это слово фундаментально, и его преимущественно религиозное измерение не должно заслонять его историческое и политическое значение.

Читайте также: Ханна Арендт. «Одно лишь добро радикально»

Если непредсказуемость будущего можно в какой-то мере сдержать способностью людей давать и выполнять обещания, то прощение помогает начать все сначала, не будучи раздавленным наследием прошлого. Как говорит Арендт, прощение «относится к прошлому и делает не бывшим нечто совершённое, „грехˮ, который, подобно Дамоклову мечу, нависал бы над каждым новым поколением». Думаю, мало где еще невероятная тяжесть этого меча ощущалась и по сей день ощущается так сильно, как на Ближнем Востоке, в конфликте между палестинцами и израильтянами. С одной стороны, желание любой ценой уничтожить государство Израиль, с другой – право последнего на самозащиту, зачастую полную продиктованной страхом жестокости. Посреди – войны, теракты и реки невинной крови. Наступит ли этому конец? Я верю, что да, но только при условии, что мы пойдем совершенно новым путем, который позволит, не закрывая глаза на зло прошлого, разорвать цепи ненависти, обиды и страха, согласиться на покаяние, прощение и примирение.

Читайте также: Прощение – конец зла. Свидетельство монахинь-трапписток

Подобно ученику чародея, который не знает магической формулы, снимающей заклятие, люди, к сожалению, склонны увековечивать череду ненависти и мести. Таким образом, как говорит та же Арендт, они остаются «вечными жертвами» последствий своих действий; их память разрушается, и им становится все труднее осознавать свои ошибки. Именно поэтому необходимо прощение. Прощение восстанавливает союз с нынешним и прошлым поколениями, возвращая историю к свободе. Да, именно к свободе. В ненависти и мести свободы не существует; отвечать ненавистью на ненависть другого – это, можно сказать, действие механическое, даже естественное.

То, что способно сломать предсказуемый механизм «действие-реакция», непредсказуемо и освободительно, потому что это действительно плод свободы: я прощаю тебе обиды и страдания, которые ты мне причинил. Отсюда начинается другая история. Только если мы умеем просить прощения и прощать, мы можем надеяться, что наши раны заживут, не оставив шрамов. Именно это, по сути, пытался донести до нас святой Иоанн Павел II 12 марта 2000 года, когда во имя Иисуса Христа попросил прощения у всех и для всех. Конечно, речь не идет о том, чтобы смешивать жертв и палачей, будто они находятся на одном уровне: разумеется, есть терроризм ХАМАС и есть реакция Израиля, есть захватчики и есть жертвы. Скорее, речь идет о сохранении надежды, о возможности того, что благодаря бескорыстному и непредвиденному шагу все станет новым. Мы все очень нуждаемся в этом.

* Социолог, преподаватель Болонского университета