«Если с кем возникли разногласия, примиритесь до захода солнца» (Устав святого Бенедикта. Гл. 4, ст. 73). Но ссорятся ли люди в монастыре? Конечно! Недостаточно переступить порог монастыря, чтобы избавиться от последствий первородного греха. Мы поступаем в монастырь и живем в нем со всей нашей человечностью. Более того, когда мы избавляемся от поверхностного, наша человечность проявляется более открыто во всех ее добрых и благородных сторонах, а также во всей ее убогости, страстях, грехах... А если учесть, что наша община еще и большая... Представьте себе семьдесят женщин, живущих бок о бок круглые сутки! Однако такая жизнь не только возможна, но и прекрасна. По-настоящему прекрасна.

Благодаря чему она возможна? Благодаря тому, что мы всё переживаем перед Богом. Хорошее, плохое, радость, гнев, усталость, вопросы... Семь раз в день мы молимся, то есть семь раз в день мы прерываем свои дела и приносим Богу самих себя, нашу работу, нужды мира, вверенные нам молитвенные намерения. Возможно, за мгновение до этого я нервничала, потому что дела шли не так, как мне хотелось бы, но слова псалмов распахивают мой взгляд, открывают горизонты пространства и времени, превосходящие мелкие неудобства настоящего момента. Или я вхожу в церковь, рассердившись на сестру, но оказавшись вместе с ней на хорах и произнося одни и те же слова, я выношу суждение о моем гневе: есть то, что ценнее моих доводов, существует бóльшая справедливость, чем та, которой я могу достичь собственными усилиями. И тогда в сердце рождается сокрушение о грехе и желание прощения.

Это подчас нелегко, сердце далеко не всегда совершает этот шаг быстро. Мы говорим о борьбе, о войне, которая завершится, только когда настанет конец зла, то есть когда наше общение с Богом и друг с другом станет полным и начнется праздник! Пока же противостояние разворачивается в наших сердцах, и оно такое же, как между Каином и Авелем, ХАМАС и Израилем, Россией и Украиной…

Проблема, которая сегодня больше всего определяет сознание отдельного человека и коллектива и которая уже переросла в менталитет, – склонность воспринимать свою свободу как единственного носителя суждений и выбора. Иными словами, собственная прихоть или собственное мнение становятся критерием выбора и действия, и наше сознание так или иначе его одобряет. Только конкретный опыт прощения может нарушить эту логику. Увидеть любовь в глазах матери после того, как вы ее предали, позволить обнять себя сестре, которую вы ранили, услышать слова «Я отпускаю тебе грехи твои во имя Отца, и Сына, и Святого Духа» – значит уже сейчас отчасти испытать, каким будет исполнение нашей жизни.

Простить – не похлопать по плечу, словно ничего не произошло. Прощение – признание того, что нам нужна любовь другого, которая скажет нам, что мы не сводимся к совершенному злу. Прощение также означает признание, что нам тоже есть за что простить другого, а иначе обида будет продолжать лелеять в нас пространство войны.

Для наших Отцов это настолько важно, что Устав предусматривает время в течение дня, когда мы собираемся именно для того, чтобы попросить прощения. Раньше этот момент предварял молитву повечерия: так день завершался примирением. Потом мы перенесли его на утро, сразу после мессы, что придает ему христологическую глубину, подчеркивая тот факт, что наше общение, наша способность прощать друг друга проистекают из Евхаристии, к которой мы только-только приступили.

Нужна сила, чтобы попросить прощения, и свобода, чтобы простить. И силу эту в некотором смысле дает тебе как раз прощение. Но речь не о чем-то волшебном или машинальном: тут нужен путь, который в христианстве зовется покаянием. Покаяние – неотъемлемая часть Таинства примирения – не столько исправляет причиненное зло (в том числе и потому, что некоторые вещи исправить нельзя), сколько возвращает нас на путь обращения, чтобы мы вновь обрели достоинство и свободу, чтобы мы вновь могли сказать да. Покаяние и прощение – не состояния души, а камни, которые превращают руины, оставленные злом, в новый фундамент.

В христианской литературе есть яркие истории прощения: вспомним Мигеля Маньяру Милоша или Безыменного Мандзони. Прощение – поистине самый прекрасный дар, который преподнес нам Христос, умерев на кресте и воскреснув. Мы желаем принимать этот дар, жить им между собой, чтобы свидетельствовать миру не только о том, что прощение возможно, но, прежде всего, что оно – единственный источник, из которого изливается мир.


Община трапписток из монастыря Виторкьяно