Лунатики, страдающие от «эмоциональной гипертрофии». Инертные, заторможенные люди, лишенные жизненной энергии, скованные бесчисленными страхами. Так Censis (итальянский институт социально-экономических исследований. – Примеч. ред.) описывает итальянцев в своем недавнем декабрьском отчете. После прочтения этих слов начинает казаться, что почти не существует семей, в которых родители посвящают себя воспитанию детей (по статистике того же института, к 2040 году только одна пара из четырех решится на их рождение), не существует увлеченной студенческой молодежи, тех, кто упорно занимается исследованиями и инновационными проектами, кто отдает жизнь ради заботы о нуждающихся, или работает в сфере образования.
Столкнувшись с запутанной реальностью, полной проблем, современный человек выбирает глубокий сон. Но разве во всем этом нет места другому взгляду? Такой вопрос мы задали Сильвио Каттарине, психологу и социологу родом из Тренто, который уже более тридцати лет возглавляет социальный кооператив L’Imprevisto и связанные с ним терапевтические сообщества для молодых людей в трудной жизненной ситуации.

По мнению Censis, все мы вялые зомби, живем, спрятав голову в песок, как страусы, и ничего не хотим. Что ты видишь в твоем опыте работы с подростками? Это действительно так?

Конечно, нет. Более того, я замечаю, что желание становится все сильнее, особенно у молодежи! Проблема лишь в том, что оно замаскировано, ребята боятся этого желания, прячут его. Оно пугает. Я сейчас говорю о молодых, но это происходит и со взрослыми. Люди блуждают в темноте, пытаются отвлечься от мыслей самыми разными способами (например, с помощью наркотиков), думая, что живут в ужасном мире. Жизненная энергия молодых людей растет, рвется изнутри наружу, но общество тут же подавляет ее, говоря, что мир жесток и полон зла. Но это не так! Добро намного больше любого огромного зла, однако никто не помогает им увидеть его. Будучи убежденными в том, что мир испорчен, они не чувствуют, что их любит и ждет кто-то по-настоящему великий. В этом все дело. Мы живем в полусне, потому что никто не говорит нам, что есть Кто-то по-настоящему великий, кто всегда любит и ждет нас, даже когда все плохо. У взрослых, у учителей не хватает мужества кричать изо всех сил, что такая любовь существует. Я же на опыте убедился, что каждый человек приходит в мир в силу великого обещания. Но если никто не поможет тебе дать имя обещанию, которое зовет вместе отправиться в путешествие, то ты будешь чувствовать себя потерянным и рассеянным. Мы не лунатики, мы просто потеряны и рассеяны перед лицом жизни.

Откуда берется страх реальности? Что парализует нас?

Часто говорят: «Молодые люди боятся, что у них не хватит сил». Это неправда. Хотя бы потому, что испокон веков молодой человек считался всемогущим по определению. Скорее, он боится добра и любви, которые живут внутри него. Вот почему я говорю, что желание усиливается и рвется наружу. Ребята, которых я встречаю (и их очень много), думают, что они недостойны любви, несмотря на то, что очень ее хотят. Добро пугает их, но оно в них есть. Для меня оно называется Бог, Отец, Который полюбил нас с первого нашего вздоха. Должен сказать, меня поражает, когда ребята из нашей общины говорят, что L’Imprevisto – единственное место, где их полюбили. Я возражаю: они были любимы всегда, с самого рождения. «На вашем месте, мне было бы недостаточно, если бы меня любили только здесь», – говорю я. Бенедетта, одна из наших девушек, однажды вышла и сказала: «Какой же я была глупой раньше, когда думала, что я пустая, что внутри меня огромная пустота. На самом же деле меня всегда переполняли желания, планы, мечты… Пустота существует, но она не во мне, она снаружи». Представляете, какой взгляд!

Что может победить эту пустоту? Как можно пробудить в себе мужество жить?

Прости, я все время говорю о ребятах из нашей общины, но это история моей жизни. Чтобы ответить на твой вопрос, начну с них. Я никогда не анализирую их ошибки и непростое прошлое. Скорее, я бросаю им вызов по трем пунктам. Первый – это ценность личности. Бывает, увижу парня или девушку на прогулке по территории кооператива, подойду и спрошу: «Что для тебя самое прекрасное, самое великое и восхитительное во всем мире?» Никто и никогда не отвечает «я». Но ведь каждый должен давать именно этот ответ! Вот почему мы начинаем с попытки заново открыть «я». Как? Мы вместе учимся тому, что реальность имеет ценность. Они считают ее бесполезной, говорят, что жизнь – «отстой». Я сержусь, слыша это. Да, в жизни есть зло, но ведь добра больше. Реальность полна возможностей, зацепок, призывов. В реальности есть призыв. Точнее, как говорили священники, когда я был маленьким, в реальности есть лик.

Итак, ты бросаешь им вызов в отношении ценности личности и смысла реальности. А какой третий пункт?

Поиски причины, по которой они пришли в этот мир. Я предлагаю искать ее вместе. Я уверен, что существует великая цель, ради которой мы здесь, ее не может не быть. Порой ребята боятся ее искать. Но однажды я кое-что понял, и даже спустя много лет никто не сможет отнять у меня эту уверенность: в сердце каждого из ребят есть Бог, существует Бог, живет Бог. Они же, хотя и боятся, видят Бога в их сердцах гораздо лучше, чем ты или я. Однако необходимо учиться понимать, анализировать эти три пункта, выносить суждение. У молодых людей нет недостатка в желании, в стремлении к жизни, но им не хватает мысли, способности размышлять, идти вглубь. Поэтому каждый день, даже в субботу и воскресенье, на Рождество и Пасху, в течение всего лета, мы проводим собрания утром и после обеда, чтобы учиться. Да, учиться, чтобы понимать, понимать, чтобы любить, любить, чтобы прощать, прощать, чтобы обнимать.

Ты глубоко убежден в том, что говоришь. У тебя никогда не возникают сомнения?

Я отталкиваюсь от того, что видел сам. Мне почти семьдесят лет, и я могу сказать следующее: да, Censis может анализировать тяготы и серость человеческого существования, делать по ним доклады, но жизнь никогда не потерпит поражение. Если бы вы посмотрели в глаза тем, кто попал в L’Imprevisto, вы бы увидели лица тех, кто прикладывает усилия, чтобы измениться, кто начал любить себя и заново открывать вкус к жизни. Если бы вы посмотрели в их глаза, у вас не было бы сомнений: Господь никогда не предает Самого Себя. И в этом великая надежда. Великая надежда становится нашей опорой, даже когда бушуют войны или пандемии. Перед нами великий свет. Расскажу одну вещь, которую понял совсем недавно. Одна из самых частых фраз, звучащих от людей в нашей общине, такова: «Я изменился, когда достиг дна». Прежде я всегда думал, что дно — это ужасное и темное место. Но сейчас я знаю, что на дне очень светло, там хорошо видно, и именно поэтому ребята смогли подняться наверх. На глубине, на дне вдруг появляется кто-то (через слова матери, отца, священника, друга), кто зовет тебя по имени. Дно открывает для тебя что-то новое. Это удивительно, я никогда об этом раньше не задумывался.

Ты имеешь в виду, что молодые люди решают войти в L’Imprevisto в момент, когда достигают самой низкой точки своего существования?

Многие журналисты просили меня рассказать о том, почему ребята попадают в общину. Я всегда отвечал, что каждый приходит сюда из-за своих проблем: наркотиков, самоповреждения, неспособности родителей справиться с поведением детей, депрессии, азартных игр и так далее. И только три года назад, когда мне снова задали этот вопрос, я вдруг громко сказал: «Из-за любви!» Я даже прокричал это. Они приходят сюда из-за любви. Приходят из-за мамы, из-за папы, из-за социального работника или психолога – из-за кого-то, кто полюбил их. Этот шаг невозможно совершить из-за зла, только из-за любви. Это и есть l’imprevisto («непредвиденное»), о котором говорилось в прекрасном стихотворении Эудженио Монтале, полюбившемся многим благодаря отцу Джуссани (некоторые мои ребята даже думают, что его написал сам Джуссани!). У нас есть две общины (мужская и женская), а так же постобщинный опыт – столярная мастерская, которая называется Più in là («Еще дальше»), тоже словами из стихотворения Монтале… Возможно, именно этого бесконечного желания, этого «еще дальше» Censis и не может увидеть.