Он был «сказителем», как говорится в одной из его песен. Звучит немного романтично, но лучше и не опишешь Клаудио Кьеффо — автора песен из Форли, ушедшего из жизни в августе 2007 года. Девятого марта ему исполнилось бы восемьдесят. Он был именно сказителем, «менестрелем Божиим», как его часто называли. В более чем ста песнях, звучавших на сотнях концертов, он рассказывал о себе, о своей истории, об эпохе, обществе, любви… Но прежде всего он рассказывал о том, что изменило его жизнь: о своей встрече со Христом, углубившейся в дружбе с отцом Джуссани. Предлагаем два отрывка из книги Вальтера Гатти о нем («La ballata di Chieffo»).


ПЕРВЫЕ ПЕСНИ
(Р. 36–37)

Джуссани был заразителен и приобщил к своему воспитательному подходу других священников, в том числе и за пределами Милана, где уже приобрел двух первых друзей и спутников в лице Ванни Падовани и Антонио Виллы. Он увлек за собой уроженцев Лекко и Варезе Пиджи Бернареджи и Анджело Сколу, сицилийца Франческо Венторино и лигурийца Пино де Бернардиса. Одной из важнейших в тот период стала встреча Джуссани и Франческо Риччи, епархиального ассистента молодежного направления «Католического действия», также очень активного в подростковой и студенческой среде. В Форли благодаря Риччи сформировалась группа юных верующих, которые довольно быстро присоединились к «Студенческой молодежи», вызывавшей бурный интерес в Милане. Встретился с ним и Кьеффо: «Этот священник знал, что я играю на гитаре, он слышал, как я бренчал в школьных лагерях „Католического действия“. Он выпускал ежемесячное издание, посвященное культуре, — „Термометр“. Иногда я тоже его продавал, хотя и без особого энтузиазма. Однажды вечером я застал Риччи у себя дома, он пришел поговорить с моими родителями, пригласить меня на каникулы. Я поехал и увидел людей, которым хорошо вместе, у них была замечательная компания».

Клаудио полностью погрузился в жизнь «Студенческой молодежи», с воодушевлением и силой, которые стали облекаться и музыкальные формы. Одна его подруга, Габриэлла Джирелли, была связующим звеном между ребятами из Милана и Форли, где жили ее родственники. Именно она как-то раз сказала Кьеффо: «А ты знаешь, что в Милане есть девушка, которая пишет религиозные песни?» Он ответил: «Что за глупость! Как можно писать религиозные песни?» Однако, хотя мысль и показалась ему смешной, Клаудио решил тоже попробовать. В декабре появилась первая такая песня, «Мы вам играли», живая и убедительная, написанная «в четыре руки» самим Кьеффо и Габриэллой. Оставив томные песни о любви, Кьеффо создал балладу, выражающую нетривиальное осознание принадлежности к христианскому народу: «Мы вам играли на улицах, а вы не плясали; Царство Небесное подобно сеятелю, семя взросло и превратилось в дерево». Текст получился кратким и сдержанным (всего шестьсот знаков, а если убрать повторяющийся припев, останется всего двести пятьдесят два — самая суть), он отсылал к Евангелию и разворачивался, подобно некоторым псалмам и литаниям, отчасти напоминая призывно-ответную структуру афроамериканских спиричуэлс. Одним словом, семнадцатилетний паренек из Романьи написал песню, воплотившую обескураживающее «социальное» самосознание. Он говорил не о самом себе, как можно было бы ожидать от юноши его возраста, а о «нас», словно давая голос общему чувству. Так начался его путь, а религиозная песня стала маленьким семенем, которое, вместе с тем, уже «посадила» Адриана Масканьи (та самая девушка, о которой Кьеффо услышал от Габриэллы Джирелли. — Примеч. перев.), привело впоследствии к неуловимому, но значительному перевороту в религиозной, или, если угодно, литургической музыке.

Клаудио нашел в себе смелость исполнить свою первую песню перед друзьями и Франческо Риччи, который посоветовал ему продолжать в том же духе. И Кьеффо с головой ушел в сочинительство. «В тот период он с воодушевлением участвовал в жизни „Студенческой молодежи, — вспоминает Стефано Кьеффо, — он всегда встречался с ними после ужина, всегда с гитарой. В какой-то момент отец запретил ему гулять с гитарой, и мы нашли способ делать это тайком: сначала выходил он, а потом я спускал ему инструмент из окна. Папа очень злился; я всегда думал, что он боялся, как бы Клаудио, проводя слишком много времени в католической среде, не стал священником».


ИЗРАНЕННОЕ СЕРДЦЕ
(P. 225–226)

Семнадцатого января 2004 года Клаудио собрал сумку и отправился в аэропорт Мальпенса, чтобы полететь в Фос-ду-Игуасу на каникулы с группой семей из Движения в Парагвае, к которым добавились несколько бразильцев. «В Парагвае долго жил отец Альберто Бертаччини, — рассказывает дочь Кьеффо Марта, — священник из Форли, хорошо знавший Клаудио. Его пригласили устроить вечер песен на каникулах, который должен был стать моментом слушания и свидетельства». Клаудио провел несколько дней с сотней южноамериканских друзей, увидел красоты водопада Игуасу и вернулся домой с сотнями фотографий.

Семь недель спустя, 11 марта в 7:35 утра в Мадриде случился настоящий ад. Станции Аточа, Эль-Посо и Санта-Эухения сотряслись от десятков взрывов. Теракт устроили джихадисты, хотя первоначально подозревали участие баскской леворадикальной организации ЭТА. Паолино Карраскоса, музыкант, получивший диплом Мадридской консерватории по классу флейты и имеющий большой опыт хорового дирижирования, так вспоминает те трагические дни: «Мы были охвачены страхом и думали, что каждый из нас мог в тот момент оказаться там. Эти события стали очень важными для понимания мимолетности жизни. Мы сразу подумали о том, чтобы силами нашей общины провести богослужение Крестного пути именно в Аточе и тем самым выразить нашу общую скорбь». Кьеффо, как и все, был ошеломлен. А потом что-то забрезжило в той глубине, где рождаются песни. Марта рассказывает: «Он тут же взялся что-то сочинять, он не хотел, чтобы трагедия прошла бесследно. Ему важно было остановить тот момент и преобразить его в надежду». Он начал набрасывать мелодию, позвонил друзьям из Движения в Мадриде и предложил им идею: встретиться и вместе написать песню. Все случилось буквально за пару дней: «Мне позвонил наш гитарист Рафа Андрео, — продолжает Паолино, — и говорит: „Слушай, Клаудио хочет приехать в Мадрид, после теракта он чувствует потребность написать музыку, обращенную к Деве Марии. Что скажешь?“ В итоге мы ответили, что ждем его. Мы до конца не понимали его планов, но он упомянул о том, чтобы вместе сочинить молитву с просьбой о мире, и нам это показалось интересным». Девятнадцатого марта Кьеффо улетел из Болоньи в испанскую столицу.

Встреча с испанскими музыкантами состоялась в доме Рафы в городе Вильянуэва-де-ла-Каньяда в тридцати километрах к западу от Мадрида. К Паолино и Рафе присоединился Гонсало Санта-Мария-Пико, филолог-испанист, автор музыкальных произведений, приглашенный, чтобы попробовать переложить в песенный размер мысли итальянского музыканта. «Приехав, Клаудио сообщил, что у него в голове уже созрела мелодия, — вспоминает Паолино. — В субботу после обеда мы работали четыре или пять часов и к вечеру весьма продвинулись с песней. У него была идея припева, он рассказывал, как видит куплеты, а Гонсало старался составить текст, выражающий все то, что Клаудио стремился донести до нас. Он исправлял, говорил, что получается и что можно улучшить. И так пока мы не остановились, совершенно обессиленные».

Работа завершилась в воскресенье утром, и появилась песня «Reina de la Paz» — «Царица мира». «Мое сердце изранено, дай мне утешение», — поется в ней. Мелодия, очень простая и яркая, простотой затрагивает струны сердца. Ее слова звучат в месте боли, в Мадриде, с его слезами, с его разгромленными станциями, с растерзанными жертвами. Поездка была быстрой, через три дня Кьеффо уже вернулся домой. Карраскоса говорит: «Он просто хотел написать с нами эту песню, ничего больше. Создать ее с нами — людьми, в которых он видел весь испанский народ». Девятого апреля мадридская община Движения предложила провести Крестный путь в районе теракта. Среди других песнопений исполнили и «Reina de la Paz»:

Царица Мира,
Царица Мира,
Мое сердце изранено.
Я приношу его Тебе,
Я вверяю его Тебе,
Страдавшей по Твоему Сыну.
Дева-Матерь, прошу Тебя,
Позволь мне обратить к Тебе мой взор,
Царица Мира, молю Тебя,
Дай надежду моей боли.