Девятого октября 1308 года кафедральный собор в Сиене заказал Дуччо ди Буонинсенья создание образа для главного алтаря – так называемую Маэсту. В древности этим термином обозначалось изображение Христа на троне (Maiestas Domini), но в XIII веке все большее распространение получало почитание Богоматери, и потому на царский престол стали возводить Мадонну с Младенцем. Контракт, предложенный Дуччо, был весьма жестким: оплата предусматривалась как жалованье, а не как отражение ценности работы, материалы оплачивались непосредственно фабрикой, а художник не мог брать на себя никаких других обязательств до окончательной сдачи алтарного образа. Это были обычные требования контрактов с художниками, но здесь слышно и эхо разногласий с Джованни Пизано, величайшим скульптором того времени, который всего десятью годами ранее внезапно оставил строительство фасада, якобы из-за задержек и невыполнения договоренностей. Лучше было обезопасить себя, ведь речь шла о том, чтобы облечь в зримую форму живое сердце собора и города.

Дуччо было около шестидесяти лет – лет, богатых опытом и славой, прожитых в русле византийской традиции, но с неизменными вниманием и восприимчивостью к главным героям того времени. Сначала это был Чимабуэ, с которым у Дуччо завязался яркий и продолжительный диалог, а затем – Джотто. Последний не так давно разобрал леса в падуанской капелле Скровеньи, где развернул изобразительный нарратив, способный произвести революцию не только в живописи, но и в формах памяти и в приобщении к христианскому событию. Алтарный образ сиенского собора также задумывался как Маэста в сопровождении цикла историй из жизни Девы Марии и Иисуса. Художник намеревался написать их в «сиенском» стиле, привнеся в эту традицию, уже ставшую для него очень личной, все открытия, сделанные благодаря другим мастерам и в других контекстах. Именно этого ожидали заказчики и горожане: распознать собственную историю и собственное призвание в алтарном образе в самом центре кафедрального собора.



После трех лет работы ожидания полностью оправдались. Девятого июня 1311 года вся Сиена во главе с епископом и высшими представителями власти, за которыми следовали горожане и толпа детей, сопровождала большой алтарь из мастерской художника в собор. Разумеется, процессия пересекла главную площадь, где из благочестия все лавки в тот день были закрыты. Праздничное чествование сопровождалось «игрой на трубах, волынках и кастаньетах». Расходы на музыкантов взяла на себя коммуна. Ценность Маэсты для города была провозглашена во фразе, начертаной на основании престола Мадонны: «Пресвятая Богородица, даруй мир Сиене и жизнь Дуччо, ибо он так изобразил Тебя».

Маэста Дуччо, написанная с обеих сторон, необычайно велика: без малого пять метров в ширину и высоту, включая венчающие композицию вимперги. На стороне, обращенной к народу, изображена Мадонна с Младенцем – собственно, Маэста – в сопровождении «внушительного и нежного сонма ангелов и святых» (Лучано Беллози). Сверху и снизу ее обрамляют эпизоды из жизни Девы Марии. Сторона, обращенная к священнослужителям, представляет евангельское повествование от Искушения в пустыне до Пятидесятницы. В центре более крупно изображено Распятие. Через два столетия после триумфального установления на главный алтарь Маэста уступила место другим элементам убранства и была помещена вдоль одной из стен собора. Затем последовала история переездов и разделений, в результате которых многие панели рассеялись: одни оказались в музеях по всему миру, следы других были утеряны. Главная панель и некоторые второстепенные остались в Сиене и сейчас выставлены в Музее Дуомо. Среди них и «Явление апостолам за закрытыми дверьми».

«Явление» занимало первый левый вимперг оборотной стороны – в верхней открывающей позиции. С него начинается последний повествовательный ряд алтарной композиции, венчающий ее. Красная нить, проходящая сквозь евангельские сцены, – отношения между Христом и апостолами в дни от Воскресения до Пятидесятницы, события, в которых присутствие Воскресшего на земле неразрывно связано с истоками жизни Церкви. Начало этой истории обретает в «Явлении» особую иконную торжественность, несомненно, византийского наследия. Дуччо удается соединить символический регистр с повествовательным, так что Тайна и реальность соприкасаются в бесконечности удивительных нюансов. Согласно Евангелию от Иоанна, в конце дня Воскресения Христос явился апостолам в месте, традиционно называемом горницей, где они собрались за закрытыми дверьми «из страха перед иудеями».

Сцена в точности повторяет евангельское повествование: «Иисус пришел и стал посреди них». Приостановившееся в тот самый момент вхождение Христа передано постановкой правой ноги – она слегка выдвинута вперед, что видно по складкам одежд и по положению стопы. Фигура изображена фронтально, окутанная яркими золотыми бликами, прорисованными кончиком кисти на красно-синих ризах напоминающих о крови и воде, излившихся из бока Христа и ныне осиянных светом Воскресения. Композиционная связь между Воскресшим и закрытой дверью за Ним – центральная ось, на которую нанизывается символическое и повествовательное развитие эпизода. Это не просто какая-то дверь, это даже не дверь горницы, изображенной в предыдущих сценах. Перед нами дверь храма – почти триумфальная арка – из мрамора, украшенного изысканными классическими деталями. От нее отходят два боковых портала – также с закрытыми дверями. Их венчает деревянная крыша, верхняя часть которой, к сожалению, утрачена.

Очевидно, что место явления – не закрытое помещение, где апостолы укрылись из страха, который можно сравнить с «чувством поражения», как говорит папа Франциск в цитате, выбранной для пасхального плаката. Нашему взору предстает новое здание, оставляющее позади зарешеченные двери, отягощающие, как «камень гроба, в который мы часто полагаем надежду». Новый храм широко распахивается перед нами, «ибо Христос воскрес и изменил ход истории». Двумя столетиями ранее Сугерий, аббат Сен-Дени, писал, что двери собора – символ Христа, потому что истинная дверь – Сам Христос: «Christus ianua vera». Дуччо поддерживает ту же концепцию, превращая место, зарешеченное страхом, в храм, открытый новому ходу истории. Христос, «воскресая, нерасторжимо охватывает историю, привлекая к Себе людей, чье единство образует Его Тело, таинственное Тело, или народ Божий» (отец Джуссани).

См. также: Пасхальный плакат «Общения и освобождения»

Так начинается Церковь. Именно это изображает Дуччо, переходя от символического регистра архитектуры заднего плана к повествовательному регистру фигур на плане переднем. Иисус является посреди учеников, всецело устремленных к Нему, неодолимо влекомых Его неожиданным присутствием. Присутствием, которое в божественном великолепии Воскресения остается невероятно человеческим. Иисус не устремляет Свой взгляд вперед, в трансцендентное измерение. Он сразу же ищет учеников, обращая взор на группу слева от Него, где мы узнаем Иоанна, любимого ученика. Даже Его тело, кажется, слегка движется в том направлении, высвобождаясь из жесткой рамки центральной двери позади. По малейшим намекам апостолы понимают, что это Он, живой, с Его телом, все еще отмеченным крестными ранами.

Эта группа держится чуть в отдалении, словно их остановил его пристальный и вопрошающий взгляд. Апостолы слева, среди которых – Петр, зеркально отражающий Иоанна, выглядят менее смущенными (Учитель смотрит на остальных) и более решительными в приближении к Христу. Мы можем представить себе разброд и смятение, которые всего несколько мгновений назад царили в горстке людей, порабощенных страхом и унынием. Явившись к ним, Христос вернул порядок, ясность и обновленную удивительную притягательность. Дуччо изобразил все это, оживив сдержанными жестами яркой человечности знаковое присутствие Воскресшего Христа в центре апостольской группы и на фоне нового храма. «Мир вам». Перед нами – как раз образ мира, который Христос возвещает ученикам и о котором Сиена просит перед Маэстой.