В его доме в Сиене собрано более сотни изданий Данте: от старинных, с гравюрами Гюстава Доре, до современных японских манга. Одержимость «Божественной комедией» началась в двенадцать лет, когда его буквально заворожили сцены «Ада» и его самые причудливые персонажи, такие как Цербер и Минотавр. Сегодня Андреа Фалези пятьдесят семь, и он даже вспомнить не может, сколько раз в жизни ему приходилось заново открывать «Комедию»: когда родились дети, когда разорился газетный киоск, который он держал, когда умер брат, когда ему самому диагностировали склероз... Данте был его Вергилием всякий раз, когда реальность на его глазах превращалась с сумрачный лес. «Однако, – рассказывает он, – я никогда не искал Бога. Как хороший тосканец, я вырос среди священников и богохульников. В Данте я искал только эзотерические послания, тамплиеров, еретиков. Одним словом, я брал от Данте, что хотел, намеренно игнорируя все издания, подготовленные католическими критиками».

Андреа избрал нелегкий путь. Для него «Бог был нонсенсом», и верность такой позиции привела к радикальным последствиям. Он пытался найти свое место в буддизме, потому что «это нерелигиозная религия, где единственным божеством является человек», и, чтобы быть последовательным, официально попросил аннулировать крещение. «Шел 2008 год. Ватиканская курия ответила документом, в котором меня известили о том, что я больше не смогу приступать к таинствам. Я стал отступником».

Но прошлой зимой в незыблемой, казалось бы, крепости открывается прореха. Андреа снова берется за «Комедию». «Впервые меня поразил эпизод, который я никак не мог себе объяснить. Филипп Красивый нанес Бонифацию VIII пощечину в Ананьи, но этот факт не приводит Данте в ликование, хотя папа был его врагом. Напротив, он защищает его. Я спрашивал себя: почему такой гений, как он, отступает от самого себя, от своего эго, чтобы защитить авторитет святого Петра? Что им движет?» Фалези оставляет в стороне предрассудки и обращается ко всем изданиям «Божественной комедии», отбракованным до сих пор. Одно вызывает у него особое сопротивление. «Я обратил на него внимание из-за прекрасных иллюстраций художника комиксов Габриэле Делл'Отто. Я жалел, что не прочитал его, но меня останавливал автор комментариев, Франко Нембрини. Относительно „Общения и освобождения“ и отца Джуссани в моей голове роилось множество безосновательных клише». В конце концов Андреа сдается, покупает книгу и «проглатывает» ее за несколько часов. Он ищет какие-нибудь неточности, чтобы зацепиться за них. Но не находит достаточных оснований, которые оттолкнули бы его. Более того, он перерывает Интернет в поисках другой информации о Нембрини. «Я нашел тридцать четыре его лекции о творчестве Данте на канале Tv2000: от „Новой жизни“ до „Гимна Деве“. А также выпуски о Мандзони, Леопарди и о неизвестном мне „Мигеле Маньяре“. За неделю я просмотрел все, и что-то во мне открылось. Впервые я почувствовал внутри щемящую пустоту. Мне чего-то не хватало. Но чего?»

Вопрос его пугает и одновременно поддерживает. Наконец, он решает написать Франко. В прошлом он уже связывался с другими исследователями Данте и получал холодные, формальные ответы. «Я не ожидал ничего другого и писал больше для себя: мне нужно было расставить все по местам». В письме он не скрывает, что с ним происходит: «Как раз сейчас, когда моя жизненная ситуация стала более стабильной, и в работе, и в семье, и с точки зрения здоровья, наступила длинная пауза. И вот я снова бросился в «Комедию» с головой, почти маниакально. И мне кажется, что в пятьдесят семь лет я вдруг начал различать божественное. Я не просил и не желал этого. Но, боюсь, меня заметили. Меня обнаружили. Я не успел отступить, и теперь не могу перестать думать об этом. Мне необходимо поговорить с кем-нибудь об этой моей новой ситуации, но я знаком лишь с атеистами вроде меня, а то и хуже. Я чувствую неотложную потребность разобраться в этом новом чувстве, но совсем не знаю его и потому пишу вам. Чего я жду? Ничего. Разве что вы прочтете мое письмо и, возможно, проявите ко мне чуточку милосердия. И что кто-нибудь объяснит мне, что такое это милосердие: его я тоже не знаю, но оно каким-то образом заполняет, хотя бы отчасти, пустоту, которую я ощущаю; и мне хотелось бы, чтобы оно заняло место всех ошибок, всех совершенных мной промахов.

Франко отвечает через несколько дней: «Дорогой Андреа, ты даже не представляешь, с каким изумлением, волнением и благодарностью я читал и перечитывал твое письмо в течение последних трех дней. Ты искал собеседника, чтобы поговорить о том, что с тобой происходит? Ты нашел его! Я тоже хочу понять, что с тобой происходит, чтобы следовать за этим с той же решимостью и ясностью, с которой следуешь ты». Они встречаются в Поджибонси, куда Франко приехал на несколько дней в отпуск с семьей. Андреа приезжает, готовый задать «профессору» одолевающие его великие вопросы. «Но все было совершенно иначе, я бы такого и вообразить не мог. Там царила семейная, дружеская атмосфера. Франко познакомил меня со своей женой Грацией и братьями. Они пригласили меня на мессу. Я не ходил туда тридцать лет, посещал только похороны. Но это был радостный опыт, потому что я чувствовал, что предстою перед Присутствием».

Они проводят день вместе. Андреа взвешивает каждое услышанное слово, а когда не понимает, спрашивает. Он чувствует себя свободным и больше не боится. «Все было знáком, приглашавшим меня довериться тому, что я видел. Я смотрел на Франко и говорил себе: кто этот человек? Я тоже хочу жить так». Перед отъездом Нембрини дарит ему книгу отца Джуссани «Религиозное чувство». Вернувшись домой, Андреа покупает и два других тома «Пути». «Читать было непросто. Я не все понимал, но с тем, что понимал, был глубоко согласен». Андреа просит о помощи, начинает участвовать в школе общины с разнородной онлайн-группой людей, вращающихся вокруг Франко. Летом они ищут возможность увидеться вживую. Франко приглашает Андреа провести несколько дней на острове Эльба.

Читайте также: Великие уроки маленькой Катерины

Там Андреа встречает новых друзей, открывает для себя Литургию часов и необыкновенное внимание ко всему и всем. На обратном пути, сев на паром до Ливорно, он говорит своей спутнице: «Если люди становятся способными смотреть друг на друга таким образом благодаря присутствию Бога, я отдаюсь этой красоте». Вернувшись в Сиену, он идет к приходскому священнику, чтобы понять, каким образом вернуться в общину Церкви и снова приступать к таинствам. «Теперь я лучше понимаю, что за нехватку я живо ощутил на определенном этапе моего пути. Мне больше недостаточно быть просто человеком, теперь я знаю, что могу жить как сын».