«Пасхальное утро» Каспара Давида Фридриха, написанное в 1830-е годы, – сложная и драматичная картина, полная символов и намеков, придающих глубину, казалось бы, простому и умиротворенному полотну.
Композиция торжественна. Перед нами холодное утро Пасхи. В центре мы видим дорогу: для живописи Фридриха типичны элементы, отсылающие к движению. Он очень повествовательный, литературный художник, и мгновения времени, запечатленные его рукой, всегда предполагают «до» и «после» . Временем отмечены деревья, обрамляющие сцену справа и слева и разделяющие ее на две части. Между деревьев – дорога, и на ней – три женщины. Две по краям одеты в длинные платья, их плечи покрыты большими красными шалями, головные уборы указывают на определенный социальный статус. Женщина посередине полностью закутана в черное и наводит на мысль об утрате, о трауре.

За деревьями, в конце дороги, лежит кладбище: мы видим надгробные камни и силуэты людей. Но это странное кладбище, без ограды, без врат, оно сродни окружающим его возделанным полям, словно место, где покоятся усопшие, – посевная земля, на которой чему-то суждено еще взрасти.

Деревья, служащие рамкой композиции, не совсем голые. На дворе начало весны, листья вот-вот распустятся, а семена, упавшие в почву у их подножия, уже дали жизнь новым побегам, новым маленьким растениям.

Если вглядеться еще пристальней (поищите картину в интернете, оно стоит того), мы заметим, что дорога, ведущую к кладбищу, из глубины изрезана извилистыми корнями деревьев, живыми и крепкими. Несмотря на холод, жизнь есть, ничто не в силах убить ее.
Но и это не все. Свет, пронизывающий полотно, – свет пока еще зимний, сумеречный. Можно было бы сказать, что изображена пасхальная заря. Однако солнце уже высоко: учитывая время года, должен бы приближаться полдень. При внимательном рассмотрении мы заметим место, где, вероятно, по первоначальному замыслу, располагалось солнце: гораздо ниже, в положении, куда более соответствующем тусклому весеннему свету. Но в конце концов Фридрих решил поместить солнце выше.

Посетители кладбище, начиная с женщин на первом плане, пришли сюда не только для того, чтобы оплакать умершего: их печальные шаги направляет надежда, предчувствие, странное биение сердца, смешивающееся со скорбью. Именно это случилось однажды утром две тысячи лет назад, когда три женщины направились ко Гробу и странный человек в белых одеждах (напомню, что белые одежды предназначались для сумасшедших) обратил к ним обескураживающие слова.

Кажется, сама природа сошла с ума: с чего бы солнцу быть так высоко в этот час?
Великий немецкий художник помогает нам прочитывать событие Пасхи: не просто как некое чудо, а как немыслимое соответствие, ведь женщины в то утро спешили ко Гробу, неся в сердце смерть, но в их печали таилась невыразимая надежда. «Пойдем посмотрим» , – должно быть, сказали они со слезами на глазах и все же с тайной надеждой. Солнце тем временем, несмотря на ранний час, уже поднялось высоко. Такова – словно говорит нам живописец – жизнь веры, наша жизнь, жизнь бедная и хрупкая и все же исполненная странной уверенности, ибо Человек, Который должен был лежать во Гробе, открыл нам, что мы созданы не для смерти.

Слова папы Франциска подчеркивают смысл того, о чем повествует нам картина. Вера состоит не из речей, не из доказательств и уравнений. Вера – дорога, дорога для всех, дорога нашей жизни, и на этой дороге, полной, как любая другая дорога, препятствий, скорбей и огорчений, Бог сделался нашим спутником, «пожелал разделить с нами этот путь и предложить нам Свой взгляд, чтобы мы видели на нем свет». Папа настаивает на идее света: Бог не дает объяснений, Его ответ – «история добра, соединяющаяся с любой историей страдания, чтобы его осветил поток света». Свет этот – не дополнение к реальности (христиане не ясновидящие), а само ее сияние, которое мы в силу глубинного препятствия – первородного греха – не увидели бы, если бы не постоянное присутствие во времени и пространстве долгожданной и одновременно непредвиденной Благодати, подобной солнцу, поднявшемуся высоко в утренних сумерках.
Так меняется закон жизни: она уже не дорога к смерти, а «новое начало сейчас и всегда», как постоянно напоминал нам отец Джуссани. Человека характеризуют не падения, а то, как он снова и снова возвращается на путь. Возвращение к жизни, новое начало – простые, повседневные слова, наилучшим образом передающие смысл великого слова «воскресение», которое так и осталось бы чудесной легендой, если бы не стало опытом, доступным человеку в любое мгновение. Взрослый человек – тот, чья повседневная нравственность опирается на этот невообразимый дар. Так – говорит отец Джуссани – «воскресение, возвращение к жизни, новое начало должны прокладывать путь, должны быть законом в каждый день, каждый час и в каждое мгновение нашей жизни».
Картина Фридриха – тонко, на экзистенциальном уровне иллюстрирует этот опыт, одновременно обычный и исключительный, повседневный и героический (как говорил святой Иоанн Павел II). Все еще холодно, боль по-прежнему жива, но холод и боль уже стали частью новой истории. Об этом нам свидетельствуют многие друзья, часто – молодые люди, которые своим уходом из этого мира, полным страдания, а значит, лишенным всякой риторики, уверенно указали нам путь веры – не как мечту, а как единственную истинную, реальную дорогу для всех людей.